Два моря – Аральское, теперь почти исчезнувшее, и Каспийское – ограничивают географическое пространство Туранской низменности, где на протяжении нескольких последних тысячелетий в кочевой и оседло-земледельческой среде местных сообществ происходили постоянные миграционные потоки и этногенетические контакты. Всё это в итоге привело к рождению современных наций, и туркменские племена, в Средние века кочевавшие от Западного Приаралья до Юго-Восточного Прикаспия, не без оснований могут считаться потомками тех поколений, которые создали когда-то цивилизации Древнего Хорезма, Гиркании, Маргианы, Парфии… Эти исторические области в разные эпохи входили в состав нескольких империй древнего и средневекового мира, обретали и утрачивали независимость, но фактически были небольшими оазисами в окружении огромных пустынь. Какие следы оставили они в пределах современного государства Туркменистан? Таких следов немало, но о них мало что известно за пределами узкого круга специалистов. Только три археологических парка на территории этой страны получили широкую известность и в разные годы вошли в World Heritage List. Каждый из них, безусловно, уникален и заслуживает того, чтобы о нем как минимум знали.
Маргуш – Маргиана – Мерв – Мары
Река Мургаб, стекающая с невысоких западных склонов Гиндукуша в Афганистане и теряющая свои воды в песках Каракумов, гораздо более полноводная в древности, начиная с третьего тысячелетия до н.э. давала жизнь оазисам в ее периодически менявшейся дельте. В разные времена на разных языках эти оазисы назывались по-разному, но с одним корнем: по-староперсидски Моуру (или Маргуш), по-древнегречески Маргиана, по-арабски Мерв, а ныне, по-туркменски, Мары. Найден и вероятный центр этого маленького царства, именуемый в современной топонимии Gonur Depe. Побывать в Туркменистане и не увидеть раскопки этого сайта было непростительным упущением для тех, кого интересует древняя история Центральной Азии.
Находится Гонур далеко в Каракумах, почти в 90 километрах от аэропорта города Мары. Это самый большой из более чем трехсот выявленных сайтов эпохи бронзы в старой дельте Мургаба. По данным археологии, он возник в 2300-2250 годах до н.э. и просуществовал около 600-800 лет. Только центральная часть монументальных сооружений гонурского комплекса занимала к тому моменту, когда его оставили люди (в середине второго тысячелетия до н.э.), около 25 гектаров. Еще на 10 гектарах простирается городской некрополь. Погребальные предметы и ювелирные украшения похороненных здесь людей поражают своим изяществом. Это высокохудожественные изделия из камня, металла, слоновой кости и, конечно, глины, которая служила тестом для умелых гончаров и скульпторов, создавших тончайшие керамические сосуды изысканных форм, а также фигурки божеств языческого пантеона. Все эти бесчисленные артефакты, сопровождавшие жизнь обитателей Гонура, сегодня являются экспонатами трех туркменских музеев. Недавно они побывали в трех городах Германии на большой передвижной выставке, посвященной искусству Маргианы. На протяжении почти сорока лет (1974-2013) Гонур, Тоголок и некоторые другие сайты этого оазиса раскапывал профессор Виктор Сарианиди, стоявший во главе Маргианской экспедиции. Еще при его жизни тысячи людей успели увидеть руины ранее совершенно неизвестного древневосточного царства и пообщаться с легендарным ученым в его полевом лагере.
В речной долине, где четыре тысячи лет назад кипела городская жизнь, теперь простирается пустыня, а открытые археологами древние поселения медленно поглощают пески, либо их выравнивают грейдерами местные земледельцы – безнаказанные захватчики заповедных земель, столь соблазнительных для нового орошения. Так уже на наших глазах уходит история, исчезают ее бесценные свидетельства, зачастую даже не успевшие стать достоянием науки. На фоне крайне скудной письменной традиции, когда целые эпохи канули в небытие, не оставив о себе никакой памяти, сохранение наследия предков становится в Туркменистане серьезной проблемой национального масштаба. Древний Мерв, объявленный государственным историко-культурным заповедником еще в 1988 году, а с 1999 года входящий в World Heritage List, служит примером того, как органы охраны памятников пытаются противостоять алчности предпринимателей и равнодушию местной власти. При поддержке международных организации и зарубежных научно-исследовательских центров туркменские специалисты осуществляют проекты изучения и консервации отдельных сооружений древности и ведут планомерную работу по формированию их общественного статуса. Этот рутинный, но необходимый труд не имеет ничего общего с официозными кампаниями позднесоветских лет вроде празднования 2500-летия Мерва – вымышленного юбилея, который все откладывался, да так и не был проведен.
Такой возраст города – ничто иное как вульгаризация истории, особенно характерная для националистической идеологии и не имеющая под собой серьезных научных оснований. Ни археологи, ни востоковеды-античники не рискнут утверждать, когда именно возникло поселение на месте Мерва. Есть косвенные данные, что это произошло примерно в 7 веке до н.э., когда уже давно были заброшены оазисы эпохи бронзы в низовьях Мургабской дельты, на месте нынешнего сайта Эрк-кала, что возвышается над всей округой. Но тогда это был лишь один из многочисленных населенных пунктов, далеко не самый крупный и не самый главный. Однако, именно ему суждено было стать со временем важным политическим центром, который при Ахеменидах превратился в мощную цитадель, а после похода Александра Македонского стал даже называться Александрией Маргианской.
Эрк-Кала – это древнейшее ядро Мерва, представляющее собой в плане овал. Позже к нему был пристроен с западной стороны квадратный эллинистический город – Антиохия Маргианская (ныне – Гяур-Кала), развивавшийся вместе с Эрк-кала при парфянах и Сасанидах и накопивший двенадцатиметровый культурный слой! После арабского завоевания еще западнее, но вплотную к нему выросла Султан-кала – Мерв эпохи Аббасидов и Тахиридов, а с середины 11 века – сельджукская столица. Катастрофа случилась летом 1222 года, когда Мерв разгромили монголы во главе с Чингисханом. В начале 15 века уже давно необитаемый город попытался возродить сын Тамерлана Шахрух, воздвигнув в двух километрах южнее Султан-кала крепость Абдуллахан-кала, к которой в конце того же столетия пристроили укрепление Байрамалихан-кала. Вот так, за веком век, пятно застройки Мерва дрейфовало вслед за уходящей водой, оставляя руины, почти нигде не перекрытые поздними наслоениями, что значительно облегчает теперь работу археологов. Но прежде чем этот движущийся в пространстве, кочующий город остановился навеки, став музеем-заповедником, он пережил бурную историю взлетов и падений царств и династий, бесчисленных войн и разрушений, но вместе с тем и созидания, возрождения жизни после острейших социальных потрясений.
Центром будущего блистательного Мерва эпохи Сельджукидов стало западное предместье Гяур-Кала. Заложил его легендарный Абу Муслим – вождь аббасидского движения в Хорасане, который в 748 году привел сторонников Аббасидов в Мерв, чтобы провозгласить новую династию, вскоре одержавшую победу над Омейядами в борьбе за власть в Арабском халифате. Поселившийся в Мерве, он переместил правительственную резиденцию из старого города, Гяур-калы, и построил новую там, где позже выросла Султан-кала. Дворец Абу Муслима, известный как Дар-аль-Имара и сооруженный около 750 года, был претенциозным зданием, которое, согласно описанию арабского географа ал-Истахри, видевшего его через полтора века, включало купольный аудиенц-зал, четыре айвана и двор. Этот сплав сасанидских архитектурных форм на века определил характер исламского зодчества в этой части света – не только гражданского, но и культового.
Первые крупные сооружения, которые встречают сегодня посетителей заповедника – это двух руины глиняных замков (köshks в местной терминологии) Большая и Малая Кыз-Кала с их суровым ритмом плотно прижатых полуколонн, образующих гофрированные фасады. О возрасте этих исполинских жилищ существуют разные предположения. Английский исследователь Хью Кеннеди недавно обосновал гипотезу, что это вполне могли быть постройки Тахира. И если особенности их конструкций и строительных материалов не могут служить в этом случае точными индикаторами, то наличие михраба в одном из помещений Большой Кыз-Калы явно указывает на то, что здание строилось уже при арабах. Гофрированные кёшки типичны для среднеазитаской архитектуры, их много не только в Мерве и его округе, но и в Хорезме, встречались они в Бухаре и Термезе, но их совершенно нет в Иране. Ясно, что это сугубо местный архитектурный тип, уходящий в доисламское прошлое и продолжавший воспроизводится как минимум до 12 века, не только в сырцовом кирпиче, но и в жженом, яркий тому пример – Рабат-и Малик, степная резиденция Караханидов в Бухарском оазисе.
В 10-11 веках наступила эпоха небывалого культурного подъема, когда в Мерв стекались лучшие умы мусульманского мира, поэты, художники и зодчие, оставившие потомкам свои нетленные произведения. Достаточно назвать живших здесь немало лет Омара Хайяма и Фахр ад-дина Гургани – автора романтического эпоса «Вис и Рамин». Ровно тысячу лет назад Мерв стал самым большим городом Центральной Азии и одним из крупнейших во всем мусульманском мире: вместе с пригородами его площадь достигала 1800 гектаров, а численность населения — 150 тысяч человек. Учитывая, что основная масса городов имела в ту эпоху от двух до пяти тысяч жителей, можно представить масштабы сельджукского Мерва. Буквально на каждом километре здесь можно увидеть то или иное свидетельство далекого прошлого. Вокруг столичного мегаполиса еще с парфянских времени существовала густая сеть городков и отдельно стоящих богатых усадеб. Иногда неясно, где остатки собственно города, а где был конгломерат разросшихся деревень. В 10 веке горожане составляли, по некоторым оценкам, около 40 процентов от общего числа жителей оазиса.
При султане Мелик-шахе в конце 11 века была возведена, или капитально перестроена сырцовая стена рабада — центральной квадратной части Султан-калы. По периметру стен размещалось около двухсот полукруглых башен. Почти на том месте, где находился дворец Абу Муслима, в середине 12 века (не позднее 1152 года) был возведен мавзолей султана Санджара. Он входил в ансамбль крупных царских сооружений, возвышавшихся в центре Султан-калы. Здесь был дворец Сельджукидов и соборная мечеть, к которой непосредственно примыкал одним из своих фасадов мавзолей Санджара. Отсутствие фактических данных не позволяет реконструировать образ этого ансамбля и точно установить, какое место в нем занимал мавзолей. Но многие свидетельства современников указывают на его доминирующую роль: «…над ним возвышается купол голубого цвета, который виден на расстоянии одного дня пути» (Якут аль-Хамави, 13 век), «самое большое здание на свете» (Рашид-ад-дин, 14 век), «одна из величайших построек царств вселенной, настолько прочная, что порча не может коснуться ее» (аль-Исфизари, 15 век).
И в нынешнем состоянии мавзолей Санджара впечатляет: это огромный куб, который венчает купол диаметром 17,28 метра. Внешний купол, покрытый изразцами, не сохранился, но был восстановлен без облицовки в 2004 году. Высота подкупольного пространства зала 36 метров. В верхней части куба расположена обводная галерея, выявленная на фасадах ритмом ажурных сквозных арок. Конструкция разгрузочных арочных устройств и двойной оболочки купола на полтора столетия опережает идеи строителей мавзолея Олджейту в Сольтание (северо-запад Ирана) и на 300 лет — Филиппе Брунеллески, создателя купола знаменитого флорентийского собора. По мнению исследователей, мавзолей Санджара дает наиболее зрелое и самое монументальное воплощение темы центрической усыпальницы, развитие которой протекало в хорасанском строительстве на протяжении 10-12 веков. Этот памятник входит в категорию тех шедевров мировой архитектуры, в которых художественный образ слагается как органический синтез функциональных и художественных черт. По словам академика Галины Пугаченковой, в нем сконцентрированы качества подлинной архитектуры — техническая изобретательность, четкость композиционного замысла, неразрывное единство целого и деталей, простота и гармония декора.
О высоком уровне архитектуры Мерва говорити маленькая поминальная мечеть Мухаммеда ибн Заида, построенная в пригороде близ квартала керамистов в 1112-1113 годах. Стилистически близок ей другой памятник первой четверти 12 века – его называют, согласно поздней традиции Худайназар-Овлия. Он также относится к категории беспортальных центрических мавзолеев, основу декора которых составляют фактурные качества жженого кирпича. В 2022 году этот памятник стал объектом реставрации благодаря финансированию U.S. Ambassadors Fund for Cultural Preservation program (AFSP). Классическим выражением строительных и художественных достижений сельджукской эпохи стала еще одна мечеть Талхатан-баба, сооруженная около 1095 года в небольшом селении в 30 километрах западнее Мерва. Здание целиком выстроено из жженого кирпича. На всех фасадах и в интерьере – виртуозная орнаментальная кладка из парных кирпичей с «бантиками» и другими фигурными вставками. Такая однородность внутреннего и внешнего декора создает впечатление исключительной цельности здания.
Парфянские крепости Нисы
Ниса, возникшая примерно 22 века назад в качестве царского святилища династии потомков Арсака Великого – создателей могущественной Парфянской империи, – находится на западной окраине Ашхабада. Она состоит из двух впечатляющих крепостей, по-туркменски называемых Könenusay (Старая Ниса) и Täzenusay (Новая Ниса), отдаленных друг от друга на расстояние в полтора километра. Всю площадь между ними когда-то занимал средневековый город, в 20 веке полностью погребенный современной жилой застройкой села Багир. Обе крепости вздымаются крутыми массивами близ небольшой речки, почти у подножия одного из отрогов Копетдага. От естественной возвышенности, на которой они были основаны, до самого горизонта простирается плодородная равнина, а дальше видна пустыня Каракум. Красоту пейзажа, который обозревается с гребня высоких крепостных стен Старой Нисы, нарушили высотные новостройки Ашхабада, хотя крепости Нисы включены в World Heritage List не только как исторические памятники, но и в категории «культурные ландшафты». Таким образом, получила международное признание многолетняя деятельность созданного здесь еще в 1980 г. первого в Туркменистане государственного историко-культурного заповедника. Все эти годы его администрация принимала меры прежде всего для сохранения естественной природной и исторической среды в зоне памятника, что было весьма непросто с учетом близкого соседства с жилыми кварталами Багира и сельскохозяйственными угодьями.
В 4 веке до н.э. империя Ахеменидов рухнула под ударами греко-македонских войск. При Селевкидах — преемниках Александра Македонского образовались самостоятельные государства Бактрия, Парфия и Хорезм. Они прошли в своем развитии динамичный, насыщенный событиями исторический путь, достаточно хорошо освещенный в трудах античных авторов. Наиболее заметных успехов добилась Парфия, просуществовавшая почти 600 лет (с 3 века до н.э. по 3 век н.э.) и ставшая уже к 1 веку н.э. грозным соперником Рима. Это была огромная империя, в период своего зенита простиравшаяся от Средиземноморья до Северо-Западной Индии. А ее колыбелью, первоначальным ядром была Партава — историческая область обитания парфян, которую разделяет на две части хребет Копетдаг. Она примерно соответствует территории современного Ахалского велаята в Туркменистане и северным районам иранской провинции Хорасан. Именно здесь не раньше 247 года до н.э. племя aparn (или parn), став крупным объединением кочевников, обитавших в Каракумах, во главе со своим вождем Арcаком захватило Партаву (Северную Парфию). Греческий наместник этой сатрапии Селевкидов был убит, Арcак же объявил себя царем независимой Парфии. Затем он занял Гирканию (область юго-восточного Прикаспия). Примерно в то же самое время был заложен и город Парфавниса как административный и экономический центр владений династии Арсакидов на земле их предков. Он соответствует сайту Новая Ниса, охваченному крепостной стеной и включающему некогда хорошо укрепленную цитадель в ее южном углу. А еще южнее, на окраине предместья, выросла царская крепость, ныне именуемая Старой Нисой. Благодаря письменным документам, найденным там во время раскопок, точно установлено название этой крепости: Митридаткирт.
Заглянув внутрь крепости, можно увидеть руины стоявших там зданий. Прежде всего, это так называемый центральный комплекс, ядром которого является «Башнеобразное сооружение». Оно было, безусловно, доминантой всего ансамбля, достигая высоты не менее 15 метров. Его фасады украшали как сугубо архитектурные формы (в частности, пилястры из жженого кирпича с ордером коринфского стиля), так и полихромная настенная живопись, содержащая, судя по уцелевшим фрагментам, батальные сцены. При раскопках здесь обнаружено очень много элементов архитектурных украшений: остатков капителей, декоративных плит, зубцов парапетов и других терракотовых изделий, широко применявшихся при отделке фасадов и интерьеров. Были здесь и разбитые глиняные статуи, изображавшие людей в полный рост, размером гораздо больше человеческой натуры, в парфянских одеждах или воинских доспехах.
На основании тщательного анализа всех полученных археологических материалов, а также в результате сопоставления нисийских построек с другими архитектурными памятниками парфянского времени в Центральной Азии, Иране, Афганистане и Сирии большинство исследователей склонны считать, что основные постройки Старой Нисы были связаны с зороастрийскими культами, включавшими героические аспекты. Иначе говоря, здесь сложилась традиция почитания своих обожествленных царей и героев, прославившихся в битвах. Династические культы эллинистического Востока и, в частности, идеи освященной власти, богоизбранности правителя были не столько результатом заимствования у греков, сколько сложились вследствие развития местных идеологических систем, опиравшихся на Авесту.
Но парфянской эпохой вовсе не ограничивается жизнь Нисы. В отличие от Митридаткирта, где развалины античной поры почти не были перекрыты поздними наслоениями, Новая Ниса существовала как городская цитадель еще много веков после падения державы Арсакидов. В 651 году Ниса вошла в состав Арабского халифата и с этого времени в ее истории началась эпоха, тесно связанная с утверждением и распространением ислама. Уже в IX-X веках здесь были все признаки процветания, о чем писали немало путешественников и географов того времени. Развитие города продолжалось до тех пор, пока в 1220 г. Нису, как и другие крупные города Центральной Азии, не постигла общая катастрофа: многодневная осада и разрушение войсками Чингисхана.
Научное познание Нисы начал в 1930 г. пионер туркменской археологии Александр Марущенко. Именно ему удалось установить истинный возраст Нисы, определить места, где когда-то стояли парфянские храмы. В 1946 г/ была создана Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (YuTAKE), которую возглавлял академик Михаил Массон. Результаты ее многолетней работы в Нисе – это череда крупных научных открытий, подчас сенсационных. Именно здесь осенью 1948 г. археологи обнаружили целую коллекцию знаменитых ныне ритонов – больших сосудов рогообразной формы, сделанных из слоновых бивней и дополненных скульптурной пластикой, инкрустацией драгоценными камнями и позолотой. Силами ЮТАКЭ раскопаны почти все ныне известные здания Новой и Старой Нисы, воссоздана история культуры Северной Парфии. Более углубленные исследования парфянских крепостей Нисы в течение 40 лнет (1979-2919) осуществлял др. Виктор Пилипко из Института археологии Российской академии наук. Параллельно в 1991-2019 гг. там функционировала итальянская экспедиция Туринского центра археологических раскопок под руководством профессора Антонио Инверницци, а затем его прееменика Карло Липполиса, который проводит также работы по изучению и сохранению парфянских памятников в Ираке, Ливане, Иордании и Сирии.
Куня-Урченч – город мастеров
Подобно множеству древних городов, чьи истоки теряются в непроглядной тьме слишком далекого прошлого, хронология Куня-Ургенча восстанавливается только на основе археологических находок. В начале 8 века сюда пришли арабы, а вместе с ними и новая религия – ислам. И если об античном и раннесредневековом Гургандже в сущности ничего неизвестно, то мусульманский период его истории восстановлен во многом благодаря тому, что остались бесценные свидетельства современников, собранные сначала в арабских, а затем в персидских и хивинских источниках. Политическая история возвышения города Гурганджа, с начала 11 века оттеснившего на задний план город Кят (столицу южной части Хорезма) и ставшего центром объединенных владений, освещена во многих исторических трудах.
За минувшее тысячелетие город пережил несколько циклов расцвета, упадка и разрушения, среди которых выделяются два самых прославленных и увековеченных в памятниках архитектуры. Это 1097-1231 годы – период Хорезмшахов-Ануштегинидов, когда Хорезм превратился в крупнейшую на Среднем Востоке империю со столицей в Гургандже. Распад этого государства связан с монгольским нашествием, когда столица была подвергнута разрушению, а дата прекращения династии связана с гибелью последнего хорезмшаха Джелал-ад-Дина, 10 лет возглавлявшего борьбу с монголами. Второй период связан с вхождением Хорезма в состав Золотой Орды – государства Джучи, старшего сына Чингисхана и его династии. Через столетие после разгрома города, в начале 14 века, произошел новый расцвет культуры при эмире Кутлуг-Тимуре – золотоордынском наместнике Ургенча. Вскоре после него в городе воцарилась независимая местная династия Суфидов, во многом продолжившая созидательную работу, прерванную в 1388 г. новым разгромом, который учинил самаркандский правитель Тимур. После этого город уже потерял свое прежнее значение и неуклонно деградировал. В 17 веке дефицит воды вынудил жителей покинуть этот город и переселиться на другое место, названное Новым Ургенчем (на территории современного Узбекистана). С тех пор развалины былого Гурганджа и стали называться Старым Ургенчем (Куня-Ургенч). В 1831 году, после того, как был прорыт обводнительный канал, хорезмские туркмены вновь заселили его севернее развалин средневекового города.
Один минарет 11 века, самый высокий в Центральной Азии, и четыре мавзолея являются главными достопримечательностями Куня-Ургенча. Самой старой считается усыпальница хорезмшаха Иль-Арслана (вторая половина 12 века). Этот миниатюрный памятник не имеет ярко выраженного портала, как у других мусульманских мавзолеев, но в нем особо акцентируется главный вход. Он разбит на три глубокие арочные ниши и оформлен плитками резной терракоты с растительным узором в обрамлении эпиграфической леннты. Двенадцатигранный шатёр над этим мавзолеем украшен глазурованными кирпичами небесно-голубого цвета, из которых составлен простой геометрический орнамент. Мавзолей хорезмшаха Текеша имеет почти те же составные части, но в более монументальном масштабе. В основании памятника – квадратная призма, на ней – высокий гофрированный барабан, расчлененный на 24 ниши со сталактитовыми завершениями и шатром в виде конуса. На нём сохранилась выкладка из глазурованных кирпичей, напоминающая рисунок на шатре Иль-Арслана. Особую ценность представляет кольцевой эпиграфический фриз, состоящий из прямоугольных плит с рельефным арабским шрифтом, целиком покрытых синей глазурью. Часть этих плит давно утрачена, а несколько экземпляров находятся в коллекции отдела Востока Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге.
В черте современного Кенеургенча находится еще одна неординарная постройка – ханака знаменитого суфийского шейха Наджм-ад-дина аль-Кубра. Стройный по своим пропорциям портал главного фасада когда-то был полностью облицован майоликовыми плитками c эпиграфикой и цветочно-растительным орнаментом, характерным для хорезмийской архитектурной керамики. Но самая главная достопримечательность находится внутри здания, в гурхане. Там сохранился, хотя и в сильно поврежденном состоянии, монументальный кенотаф – надгробие над мнимой могилой шейха. Оно также как и портал, было полностью облицовано майоликовыми плитками со сложнейшим орнаментом в традиционной для Хорезма сине-белой гамме. Эта святыня датируется 14 веком. С тех пор и по сей день она является эпицентром культового комплекса этого города и объектом постоянного паломничества верующих.
Но самым восхитительным сооружением Куня-Ургенча, безусловно, следует признать мавзолей Тюрабек-ханум. За выдвинутым вперед высоким и глубоким порталом находится небольшой купольный вестибюль, а на главной оси – шестигранный зал площадью около ста квадратных метров, стены которого обильно украшены резной кашинной мозаикой. Над залом словно парит перевернутая сфероидная чаша, на которую нанесено мозаичное панно тончайшей работы — интенсивный по цвету и пространственно сложный гирих – геометрический узор из звезд и многогранников с цветочно-растительным заполнением. С наружной стороны грани мавзолея оформлены четырьмя глубокими и стройными арочными нишами, между которыми — проемы больших арочных окон. Над зданием на высоком барабане возвышался синий глазурованный шатер конической формы, от которого сохранился лишь небольшой кусок. Все фасады, включая барабан и портал, были покрыты изразцами в четких кирпичных обрамлениях. Относительно времени сооружения этого яркого памятника точных сведений нет, но оно прочно связано с именем Тюрабек-ханум, которая была женой эмира Кутлуг-Тимура, умершего в 1335 г. При них ли построили этот памятник, либо еще позже, в 1360-70-е годы, когда в Хорезме правили Суфиды – вопрос до сих пор открытый.
На примере памятников Куня-Ургенча, включенных в World Heritage List с 2005 г., можно увидеть поразительное многообразие приемов и декора исламской архитектуры Центральной Азии. Здесь имеются сооружения из сырца и жженного кирпича, простые однокамерные купольные постройки, восходящие к древнему чартаку, и сложные по композиции здания, иногда с длительной историей развития, ремонтов и переделок. Есть тут и ранние типы дворовой мечети, имевшей вид гипостильного зала, но давно погребенные под землей. Здесь представлены самые различные виды строительных конструкций, четкие формы куполов и шатровых покрытий мавзолеев. Эти памятники демонстрируют также эволюцию способов обработки внутренней поверхности сводов от ячеистых парусов к сталактитовым (мукарнас), причем последние доведены местными мастерами до высочайшего совершенства. Наконец, лучшие памятники этого города отличаются высокой степенью декоративности. Они дают блестящие образцы классических арабесок в монохромной терракоте и яркой красочности эмалей. Безудержная игра цвета, оживляющая геометрическую сухость орнамента, не соперничает, а предвосхищает тотальную полихромию гораздо более поздних памятников Самарканда, Шахрисябза, Герата, Исфахана, Хивы и ряда других азиатских городов.
Архитектурные традиции Ургенча распространились на обширной территории мусульманского мира и прослеживаются в конструкциях, формах и декоре многих сооружений Мавераннахра, казахстанской степи и золотоордынских городов Поволжья, а также в Закавказье, Турции, Иране Афганистане, Индии. Самые тесные архитектурные связи обнаруживаются, конечно, с районами Хорезма, окружающими Куня-Ургенч, и с областями, непосредственно входившими в состав государства Хорезмшахов. Прежде всего это город Дехистан с его монументальными руинами в Юго-Западном Туркменистане.
Дехистан
Обширное пространство Мисрианского плато – ныне пустынной зоны между Каспийским морем и западными отрогами Копетдага, начиная с античности до 13 века представляло собой цветущий густонаселенный оазис с множеством городов-крепостей и селений среди пшеничных полей. Их следы на рельефе видны и сегодня, если смотреть сверху, с помощью программы Google Earth. Жители этого края, который древние греки и парфяне называли Hyrcania, а персы – Дехистан, что означает дословно «страна деревень», в далеком прошлом создали разветвленную ирригационную систему. Пока она функционировала, здесь процветало земледелие. Главной водной артерией была река Атрек, теперь сильно обмелевшая. Ее русло на этом отрезке служит естественной границей между Туркменистаном и Ираном.
Крупнейшим центром Дехистана был одноименный город, который часто называется также Машад-и-Мисриан или просто Мисриан. Его центральная часть, обнесенная двойной крепостной стеной с полукруглыми башнями и рвом, занимает площадь около 200 гектаров. К ней с четырех сторон примыкал обширный рабад – пригородная зона, состоявшая из ремесленных кварталов, где до сих пор можно видеть множество остатков гончарных мастерских, а также фундаменты нескольких мечетей и караван-сараев. В южном рабаде располагались садово-парковые сооружения и базарная площадь, а в западном остались следы плотной жилой застройки. О высоком уровне развития городской культуры в Дехистане свидетельствует его благоустройство: установлено наличие в нем системы водоснабжения и канализации, бань, кирпичных мостовых. От его архитектуры остались лишь несколько впечатляющих руин зданий, имеющих немалую художественную ценность как яркие образцы исламской культуры. Это портал соборной мечети хорезмшаха Мухаммеда II, недавно реконструированный, и два минарета рядом с ней, а на территории древнего кладбища в семи километрах от городища – несколько средневековых мавзолеев. Среди них выделяется стоящая на высокой платформе поминальная мечеть Машад-ата с великолепным михрабом очень тонкой работы, который датируется 9 веком.
Памятники Дехистана пока еще не входят в World Heritage List, но это вопрос времени. По своим архитектурным достоинствам, исторической уникальности, состоянию сохранности они соответствуют основным критериям, предъявляемым к объектам такого рода. В них есть, пожалуй, самое главное: аутентичность каждой постройки, очень корректное вмешательство реставраторов, которое не разрушает дух подлинности и не превращает средневековые структуры в надуманные декорации, имитирующие древность.
