Лидер Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддин Кабири живет в изгнании с марта прошлого года. Он выехал для участия в нескольких мероприятиях и больше на родину не возвращался, так как опасался ареста. Уже в августе ПИВТ была закрыта властями, а еще через некоторое время объявлена террористической организацией. Сегодня задержаны все члены политсовета, а сам Кабири обвинен в организации попытки вооруженного мятежа. В настоящее время он живет в одной из западных стран и пытается привлечь внимание к создавшейся в Таджикистане ситуации, выступая на международных конференциях. Одна из таких, состоявшаяся в последних числах декабря 2015 года в Иране, окончилась скандалом. МИД Таджикистана, возмущенный участием опального оппозиционера в данном мероприятии, направил свою ноту в иранское посольство.
– Как Вы можете в целом прокомментировать скандал, произошедший на Международной конференции в Иране. Как Вы считаете, приглашающая сторона пыталась создать условия для диалога между официальным представителем духовенства Таджикистана и Вами, или просто до конца не понимало сложившуюся ситуацию?
– Мне самому не понятна вся эта истерия по поводу моего участия в этой конференции. Почему не было ноты в адрес Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии или США, где тоже я выступал в подобных мероприятиях? Тем более, что я постоянно участвую в работе этой ежегодной конференции, и организаторы даже не думали, что все обернется таким образом, и до конца не поняли что происходит. Скорее всего, некоторые люди [в правительстве Таджикистана] искали повод для скандала по нескольким причинам. Во-первых, учитывая натянутые отношения между Саудовской Аравией и Ираном, перед поездкой в Эр-Рияд необходимо было привлечь к себе внимание саудитов, как потенциального союзника и попытаться выбить в результате какие-то деньги. Во-вторых, отодвинуть на второй план некоторые вопросы таджикско-иранских отношений, в частности о сотнях миллионах долларов иранского миллиардера Занджани оставленных в Душанбе, о которых официальные власти Таджикистана не любят говорить. Также, они наверняка пытались отвлечь внимание Ирана, как одного из гарантов Мирного соглашения [документ, подписанный 27 июня 1997 года, положивший конец гражданской войне в Таджикистане], от ситуации в стране, где власть явно нарушает мирные договорённости. Кстати, в своём выступление на этой конференции, и в ходе отдельных встреч, я критиковал Иран и других гарантов Мирного Соглашения за невыполнения своих обязанностей перед таджикским народом…
– Еще вчера ПИВТ де-факто вторая крупнейшая партия в республике проводила свои съезды, профессионально занималась политикой, привлекала в свои ряды молодежь и успешно конкурировала с официальной властью. Сегодня партия разорена и объявлена вне закона. Как Вы считаете, в чем была Ваша ошибка (партии в целом и Вас как ее лидера)?
– Если мы оказались в такой сложной ситуации, значит, на каком-то этапе допустили ошибку. Еще в самом начале кампании, когда власть начала нарушать мирные договоренности и шаг за шагом притесняла не только нас, но и всю оппозицию к обочине общественно-политической жизни страны, многие эксперты, в том числе и близкие к коридорам власти, говорили нам, что политика терпимости и сдержанности в конечном итоге обернется против нас. Позже, по мере усиления давления на партию, эти предположения появились и в СМИ, и среди наших сторонников, которые требовали более жесткой реакции. Суть этих возражений заключалась в том, что мы действуем так, как будто живем в обществе, где власть имеет высокую политическую культуру и действует строго в соответствии с законами и общепринятыми моральными и политическими нормам. Нас критиковали, что мы игнорируем тот факт, что нынешняя власть пришла через силу и признает только силу, причем в самом грубом смысле этого слова. Ведь ранее только силой оппозиция заставила власть сесть за стол переговоров. Видимо этот факт не был забыт и оказывается власть, все это время думала о реванше. Зная о нашей настроенности на диалог и терпимость и злоупотребляя этим, а также учитывая всеобщую апатию общества и неготовность к жестким и массовым протестам, власть действовала коварно и вероломно. Имея полный контроль и в законодательной, и исполнительной системе, она не смогла выносить нескольких представителей оппозиции, как в правительстве, так и парламенте. Это говорит о том, что мир и сосуществование с оппонентами были ей навязаны, и как только она получила возможность избавиться от навязанного мира, так и поступила.
Нельзя сказать, что мы были настолько примитивными, что не видели и не понимали, к чему ведут действия власти. Но мы надеялись, что в конечном итоге разум возьмет верх и наши оппоненты во власти на каком-то этапе, почувствовав опасность своих действий, остановятся. Вот здесь, видимо, мы и ошиблись. Но возникает другой вопрос, а что было бы, если бы мы действовали так же, как власть? Новая гражданская война? Разруха и новые человеческие жертвы? Даже, после того, как поступили с мирным соглашением и с нами, я не сожалею, что мы выбрали именно путь терпимости и сдержанности. Уверен, наш народ завтра оценит, как наши действия, так и другую сторону.
– Когда давление на партию только началось, Вы предпринимали какие-либо попытки смягчить удар, бороться законными методами?
– Партия (ПИВТ) в целом, и я, как ее руководитель сделали все от нас зависящее. Если перечислить здесь все наши действия в этом направлении, это займет много времени и места, слишком много было сделано. После того, как появился Протокол 32-20 [попавший в СМИ в 2012 году Протокол правительственного заседания за №32-20 от 24 ноября 2011 года., в котором поэтапно рассматриваются мероприятия по дискредитации ПИВТ. Официальные органы отрицали существование подобного документа], я дважды писал письма президенту, первый раз, как депутат и второй раз, по поручению Политсовета ПИВТ, как руководитель партии. Я просил его о встрече. Я полагаю, что тема, которую я хотел обсудить на этой встрече, была известна, так как свои мысли я уже передавал через других высокопоставленных лиц. Скорее всего, законного и логичного ответа не было и такие встречи не вписывались в разработанный план. Тогда политсовет написал письмо всем структурам, кто отвечает за работу с политическими партиями, силовым структурам и предлагали встретиться, обсудить ситуацию и если есть какие-то проблемы, надо их решать в рамках законов и духе взаимопонимания. Пригласили ГКНБ, МВД и прокуратуру, комитет по делам молодежи, по делам женщин и комитет по делам религии провести совместные проекты, наладить доверительные отношения и снять все противоречия. К сожалению, все наши попытки не дали результатов. Во время приватных, и в основном, случайных встреч и разговорах, отдельные чиновники выражали свое сожаление, что наш конструктивизм не находит поддержку и понимание наверху.
– Почему ничего не сработало, как Вы считаете?
– Потому что решение о закрытие партии любой ценой было принято на самом высоком уровне. Конечно, нашим оппонентам хотелось, чтобы это произошло без шума, а еще лучше через самоликвидацию, чтобы избежать обвинений в нарушении мирного соглашения и не иметь черных пятен в истории. Когда начали отбирать собственность, как партийную, так и личную, нам дали понять, что есть возможность изменить ситуацию. От некоторых чиновников звучали предложения, объявить о самоликвидации. В ответ нам обещали не только сохранить собственность, но и многое другое, в том числе и должности. На все наши доводы о национальных интересах, законе, в конечном итоге, о таких понятиях, как честь и достоинство, отвечали хладнокровно, что это все придумано для публики, а настоящая государственная политика не признает эти понятия. Более начитанные из них ссылались на Макиавелли, который в политике допускал все методы, включая шантаж, подкуп, подлость и даже, убийство.
– Что Вы можете сказать в ответ на серьезные обвинения выдвинутые властью, и в целом на объявление Партии исламского возрождения – террористической организацией?
– К сожалению, в современном мире нет единого подхода и единой трактовки понятия ”терроризм” и порой ситуация доходит до абсурда. Любого оппонента можно причислить к терроризму, особенно, если этот оппонент ещё и мусульманин, и носит какую-нибудь исламскую атрибутику. Недавно, на одной конференции я предлагал, что необходимо на уровне Совбеза ООН или Генассамблеи ООН принять документ с определением этого понятия. Пока этого нет, многие, в том числе и диктаторские режимы, злоупотребляют ситуацией и причисляют своих оппонентов к террористам.
На самом деле, терроризм – это насильственные действия с целью внушения страха. Теперь возникает вопрос, кто в Таджикистане этим занимается? ПИВТ, которую обвиняли и обвиняют до сих пор в чрезмерной терпимости и лояльности, или представители власти, которые берут в заложники даже стариков и детей и заставляют их давать показания против своих же родных? Другими словами, мы считаем эти обвинения беспочвенными, и хорошо, что мировое сообщество не воспринимает их серьёзно.
– Вы предпринимаете какие-либо усилия, для того, чтобы облегчить участь Ваших соратников и коллег, оказавшихся в заключении? По данным международных экспертов их около 200 человек, есть ли у Вас другие данные?
– Вся проблема в том, что нет окончательной цифры задержанных. Нами установлено более 150 человек. Родственники некоторых не сообщают об аресте, думают, что это ещё больше усложнит ситуацию. Они надеются, что смогут каким-то образом вытащить своих родных оттуда и стараются молчать об аресте. По неподтверждённым данным, более 200 человек были задержаны и уже некоторым выдвинули обвинения. Конечно, мы делаем все возможное для облегчения их участи. Но, как показывает опыт Зайда Саидова – (бывшего министра промышленности РТ от оппозиции, позднее пытавшегося открыть партию экономического развития и осужденного по серьезным обвинениям на срок 26 лет лишения свободы) и других политзаключённых, в условиях Таджикистана политико-правовая поддержка не влияет на судьбу людей, остаётся только морально-материальная. Но это не говорит о том, что мы не оказываем им такую помощь.
– Каких действий Вы ожидаете от международных организаций относительно ситуации, сложившейся вокруг ПИВТ? Вы намерены туда обращаться, если еще не сделали этого, или если уже обратились, каковы результаты на сегодняшний день?
– Как Вы знаете, ещё летом мы обратились а ООН и другие международные организации , страны – гаранты Мирного Соглашения. Кроме Евросоюза, от других структур реакций не было и в какой-то степени это и прибавило уверенность властям в давнейшее нарушение мирного соглашения. Но больше и сильнее реагировали международные правозащитные организации, хотя мы к ним не обращались. Amnesty International, Freedom House, Human Rights Watch и другие выступили с осуждением действия властей.
– Почему молчат страны-гаранты Мирного соглашения и международные организации, как Вы считаете?
– Мы тоже удивлены бездействием ООН и стран гарантов. Понимаем, что все заняты решением конфликтов в Украине, Сирии и Йемене, но это не значит , что можно забывать о своих старых обязанностях. В последние годы было много критики в адрес ООН и других международных организаций, что они вмешиваются только после кризиса и никак не могут или не хотят их предотвратить. Хотя имеются десятки программ и центров по превентивной дипломатии с многомиллионными бюджетами…
– В декабре Вы планировали приехать в Вашингтон для участия в работе круглого стола по ситуации с правами человека в Таджикистане, но не смогли получить визу. Можете рассказать об этом подробнее… Когда именно Вам стало известно, что визу Вы не получите? Какова была официальная причина отказа?
– Во-первых, мне не отказали в визе. Поскольку я обратился в американское консульство не в стране своего постоянного проживания и всего за несколько дней до начала конференции, как мне объяснили, это и стало причиной того, что электронное приглашение от консульства я получил всего за один день до даты въезда в США. Я был в то время вне пределов Германии и при всём желании не смог бы за один день получить визу и успеть на конференцию. Поэтому, пришлось выступить в режиме онлайн. Хотя я в курсе других версий, почему я не поехал в США, или как меня «не пустили туда».
– 15 декабря стало известно о задержании членов Вашей семьи в Таджикистане, которых потом отпустили. Вы связали этот эпизод с тем, что властям стало известно о Вашем намерении участвовать в работе круглого стола по правам человека в Вашингтоне. Вы по-прежнему считаете так, или связываете этот момент в контексте общих попыток силой вернуть Вас в Таджикистан?
– Скорее, это связано с той конференции и несколькими митингами, которые организовали наши сторонники, в числе которых были и члены нашей семьи. Не зря мой отец и другие задержанные родственники просили нас не встречаться с иностранцами, не организовать пикеты возле посольств и не выступать на разных мероприятиях за рубежом. Мы давно не контактируем с родными, исходя из соображений их безопасности, и они не могли знать с кем и где мы встречаемся и чем занимаемся. Тем более, они старые и далёкие от политики люди. Они говорили то, что им внушали и заставили произнести вслух в видеокамеру.
– Как Вы себя чувствуете после нескольких эпизодов, связанных с задержанием, допросами и колоссальным давлением на Ваших близких, оставшихся на родине? Как справляетесь со всем этим?
– Стараемся сохранять спокойствие и не поддаваться эмоциям, хотя очень сложно иногда. Это поймет тот, кто однажды почувствовал на себе этот беспредел и ужас. На днях моего 95-летнего отца задержали второй раз и сняли с рейса в Стамбул, куда он хотел поехать на лечение, и к внукам. Невозможно передать все это словами. Мне передали часть сообщений, которые отправили оставшиеся на родине люди (наши сторонники и родственники). Эти письма написаны простым языком, с ошибками, иногда неразборчиво. Но они передают все, что они думали и чувствовали в то время. Это надо читать… И сохранить для истории… Это не записки из блокадного Ленинграда или концлагерей холокоста или Освенцима, это записки граждан «правового и демократического государства» 21 -го века, родственников «врагов народа». Нам и родным наших однопартийцев помогает мужество и стойкость самих арестованных.
– Что вы намерены делать дальше?
– Мы уже провели первое заседание Политсовета за рубежом и определили задачи на ближайшее время. Наша мирная тактика не меняется, хотя контролировать эмоции людей становится все сложнее и сложнее. Не зря, все больше протестующая молодёжь присоединяется к радикальным и террористическим структурам. Но мы делаем все, для того , чтобы не допустить радикализации своих сторонников.
Данное интервью впервые вышло на английском языке на сайте Central Asia Program
